Зигмунд Фрейд в своих книгах говорил о двух главных движущих силах: стремление к жизни (Эрос) и стремление к смерти (Танатос). Конечно, есть и другие движущие силы человека, и о них говорили ученые умы, которые принадлежали к совершенно разным направлениям психологии. Так, например, Альфред Адлер, ученик Фрейда, считал, что стремление к власти является самой сильной движущей силой человека; Абрахам Маслоу (представитель гуманистической психологии) говорил о стремлении человека к самореализации, как к высшей потребности; Карл Густав Юнг считал, что стремление к познанию мистического опыта через работу с тенью и архетипами позволяет человеку достичь гармонии и целостности. Стремление к рефлексии, как к движущей силе человека, упоминается во многих школах психологии и наиболее проявлено в экзистенциальном подходе. Но в своей статье я хотела бы описать именно фрейдовский подход, поскольку его идеи очень наглядно показывают то, что мне пришлось прожить на своем опыте.

Начнем со смерти. Тема смерти в моей жизни занимает ключевое место. С данной темой связано мое предназначение, у меня был и есть огромный интерес к смерти, и этот интерес привел меня в психологию, в трансовые практики, осознанные сновидения и исследование глубинной памяти (прошлые жизни). С темой горя и потерей близких я работала в психологии и продолжаю исследовать феномен смерти посредством трансовых погружений. И когда тема смерти – это работа, то для равновесия и баланса нужна жизнь в личном пространстве. На этой стороне весов у меня были мои увлечения: домашние животные, которых у меня немало, флорариумы, танцы, изучение языка, катание на моноколесе. Мои хобби помогали мне быстро восстановиться после тяжелых сессий, они возвращали меня к жизни. Но этот баланс с треском рухнул, когда серьезно заболел мой отец.

Это была онкология, все было очень плохо и неизлечимо. Когда в семье с кем-то из близких происходят фатальные события, которые нельзя изменить, уменьшить или отсрочить, фокус внимания смещается. Ты перестаешь думать о смерти, как о естественном феномене жизни. Ты начинаешь погружаться конкретно в смерть близкого, и одновременно в свою собственную смерть. Уж так устроен человек, что мы думаем о собственной смертности каждый раз, когда хороним близкого или участвуем в процессе похорон знакомых. Постоянные думы о собственной смерти обволакивают и отрезают от жизни, еще добавляется чувство вины за то, что ты жив, а другой умирает. Как мне ходить на танцы, когда мой отец умирает? Как мне посещать выставки и жить, когда в родительском доме чувствуется присутствие смерти? Как мне идти в ресторан и набивать живот, когда мой отец пьет только воду и постепенно теряет глотательные рефлексы?

Такое погружение в смерть неминуемо приводит к нежизни или, другими словами, к полному физическому и моральному истощению. В этот период постепенно ушли клиенты, группы не набирались и сошли на нет, общение минимизировалось и осталось только с теми людьми, с которыми я могла бы открыто говорить о своих чувствах и болезни отца. Время остановилось, оно стало тягучим и вязким. Дни так же проносились, но в них не было событий и жизни. И тут внутренний маятник качнулся в обратную сторону. Это произошло в тот момент, когда я обнаружила, что прошла пешеходный переход на красный свет светофора, не глядя по сторонам. Я не знаю, каким образом меня не сбила машина, ведь поток был достаточно интенсивным, а видимость слабой. В этот момент я осознала, что в моем теле не осталось энергии для жизни, у меня совершенно не было внимания к тому, что я делаю и как. Я была глубоко внутри, там, где было очень горько, пусто и темно. В этот момент я решила вернуться к жизни, ведь за время моего депрессивного состояния, мое тело пришло в упадок: обострились все существующие заболевания, начались проблемы с шеей, с суставами. А когда у меня воспаляются суставы, я с моей худобой похожа на «костлявую» во плоти. В этот период моей сестре приснился сон о моей смерти, а я стала чувствовать, что в скором времени могу внезапно умереть.

И когда движущая сила доходит до своего максимума, она меняет полюс. Качели понесли меня в сторону жизни. Я проснулась. Состояние отца продолжало ухудшаться, мы с сестрой все так же пытались добиться ухода, лекарств, необходимой информации. Но внутри яростно загорелся огонь жизни. Я снова пошла на танцы, купила себе моноколесо помощнее, поменяла гардероб на одежду преимущественно красного цвета (в моей психике красный цвет ассоциируется с активной жизнью), купила новых растений в свои флорариумы. Но и такое импульсивное поведение не является нормой. Норма – это баланс иньского (смерти) и янского (жизни).

Баланс наступил после смерти отца. Его мучения закончились. Впереди меня ждет другая работа, она понятна и привычна. Я говорю о помощи душе после смерти.

Для меня в смерти самое сложное – это процесс умирания. В моей семье никто не уходил тихо и осознанно. Это всегда были физические и душевные страдания, вызванные тяжелыми заболеваниями (в большей степени онкология). Поэтому смерть ассоциировалась не с ужасом и кошмаром, а со словами: «отмучился». И мой отец отмучился, царство ему небесное.

Статья написана 13 мая 2021 г.