Мой наставник, супервизор, был весьма таинственным человеком. Он был слепым. К нему часто приходили люди... Я бы сказал так: это те люди, у которых учились люди и к которым приходили люди за помощью. Некоторые были весьма популярными и весомыми фигурами.

И вот они приходили к нему спрашивать о чём-либо. Хотя я никогда не был свидетелем этих разговоров. Я просто был в очереди, образно говоря. Иногда я общался с этими людьми. И я бы их личности не стал раскрывать.

Так вот втот мой супервизор (если не сказать больше) был весьма себе таинственным и интригующим человеком. И после того, как его не стало, я часто разговаривал с теми людьми, с которыми я познакомился в кабинете этого человека и завёл дружбу.

И один из них был рядом в те дни и месяцы, когда наш учитель ушёл в небесные поля. И вот одна черта, на которую он обратил внимание, когда рассказывал мне о его последних днях. Он говорил так: «Серёжа никогда не унывал».

В том плане, что здоровье его уже оставляло желать лучшего, но, тем не менее, он никогда не сдавался. Или даже не так. Он не то чтобы не сдавался... Он попросту не планировал умирать.

Так вот, он сидел за компьютером, собирал информацию, обсуждал какие-то проекты. В том числе проекты по благоустройству города. Он продолжал жить, планировать и развиваться.

 Он продолжал узнавать что-то новое и строить планы на будущее — на дни и месяцы вперёд. Хотя логика подсказывала, что этим "его" замыслам не суждено сбыться, он совершенно не подавал вида, что допускает такую мысль. И это поражало больше всего.

Мне кажется, он знал одну важную вещь. Тело может завершить свои жизненные процессы, а он — продолжит жить. В делах, которые он совершил. В проектах, что он запустил. В мыслях, что он посеял. Они продолжают быть, и он в них продолжает жить.

И в его случае это была не просто вера или надежда. Это больше походило на знание — и действие в соответствии с этим знанием. От этого веяло чем-то запредельным. В палитре чувств, посещавших нас, были ощущение тайны, вечности, знания и ужас, который навеивала эта неизвестность и запредельность.

Недаром знаменитые психоневрологи, терапевты, психиатры, психологи описывали нечто подобное. Тот же писатель после своей смерти имеет возможность общаться со своими читателями через книги. И это не просто какое-то полумистическое объяснение. Об этом писали серьёзные психологи и учёные, на чьи труды опирались последующие поколения.

Эту мысль развивали:
В.М. Бехтерев о «коллективной психологии» и «невральном наследии»
К.Г. Юнг об архетипах коллективного бессознательного
М.М. Бахтин о «диалоге» культур, где голоса ушедших продолжают участвовать в вечном разговоре
Пьер Тейяр де Шарден о «ноосфере» — сфере разума, где сохраняется всякая мысль

И я бы не сказал, что это было какое-то сверхусилие над собой, попытка заставить себя не унывать. Он не был настолько лицемерен — ни перед собой, ни перед нами. И вряд ли он вообще способен был подвязаться на подобное поведение.

Это что-то большее. Это что-то большее, связанное с его настроением и намерениями.

Это знание, которое было в нём, — не про уход, а про продолжение. Оно приглашает нас к размышлению о собственном следе: о том, что остаётся от нас в делах, мыслях и сердцах других людей. Тема жизненного настроения, силы намерения и того, как мы продолжаемся в своих проектах, находит своё развитие в моём подкасте. Там мы исследуем, как услышать себя и обнаружить, в чём заключается ваша уникальная «доминанта».

И пусть ваш внутренний след окажется глубоким и светлым.

Продолжим разговор здесь: https://t.me/b17RND/217

Александр Родин, автор статей, психолог +79885420453